Глава 1 Дилинь-дилинь, дилинь-бом!
Автор: Ева
POV Юджин Брюс
После четвертого года старшей школы я решил оставить учебу и пойти в строительную бригаду, но проучившись год на столяра, понял, что вообще не питаю к столярному искусству никаких теплыx чувств.
Возвращаться обратно в школу особого желания у меня не было, вот только другого выхода я не видел…
Отчим мой, вкалывающий с утра до ночи на доставке в “Амазоне”, всегда мне советовал: “Не будь дебилом, Юджи, учись, чтобы иметь возможность выбрать то, что нравится, а не соглашаться ради денег на то, от чего тебя воротит…”
Так что пока не поздно я все-таки решил вернуться на шестой год обучения в школу, постараться сдать тесты и поступить в универ или колледж на факультет, который мне по душе… Проблема заключалась лишь в том, что я никак не мог решить, что же именно мне нравится, чтобы выбрать занятие на всю жизнь и не влезть в петлю от скуки через десять лет.
По сути, можно было и не бросать год назад старшую школу, и не идти учеником в бригаду, а продолжать себе спокойно учиться, однако очень уж хотелось самостоятельной жизни, слезть поскорее с шеи матери и отчима и начать самому себя обеспечивать…
Когда отец погиб, мне только-только семь исполнилось. От шока я перестал говорить, и мать, не знаю, откуда у нее силы взялись, умудрилась уехать из Польши на Кипр. Солнце и море сделали свое дело, постепенно я отошел от своего горя, завёл друзей в местной школе и через год уже свободно общался на греческом.
Только привык, прижился, как моя неугомонная матушка вышла замуж за горячего шотландского парня, и мне пришлось переехать с ней и ее новым мужем (мужик, кстати, нормальный) в ‘солнечную’ Шотландию…
Постоянные ветры и дожди, пришедшие на смену яркому солнцу и лазурному морю, не произвели на меня должного впечатления. Бесился я жутко и даже рыдал в подушку, но моего мнения особо не спрашивали. Шотландия, мол, лучше, чем Кипр; здесь больше перспектив; для тебя же, глупенький, стараемся; потом благодарить будешь…
Так, в одно мгновение, Евгений Сваровски превратился в Юджин Брюс (фамилия моего отчима), для близких – просто Юджи.
Я никак не мог привыкнуть к новому месту. Совсем другая культура, другие люди, продукты, от которых меня выворачивало наизнанку… я чуть в анорексика не превратился.
Сейчас, по прошествии пяти лет, я тут уже, конечно, освоился, тем не менее – дайте мне волю, скорее всего вернулся бы на солнечный Кипр…
Когда мы осели в небольшом городке в предместьях Данди, мне стукнуло тринадцать, поэтому меня сразу же приняли на второй год старшей школы. Учеба шла с трудом. Одноклассники меня избегали. Даже и не знаю почему… Может, из-за моей чрезмерной худобы, или же из-за языкового барьера (с английским дело обстояло неплохо, просто в Шотландии полным-полно всяких акцентов и диалектов). В общем, я прослыл нелюдимым одиночкой.
Мне бы стоило побольше времени проводить в каких-нибудь школьных клубах, постараться сблизиться со сверстниками… Очень, кстати, хотелось пойти в арт-клуб и в театральный, но… как раз в процессе переезда мама родила милейших двойняшек. Приходилось все свое свободное время проводить с ними, пока она работала.
Ни с кем я так общего языка и не нашел, кроме своей соседки Агнешки. Она в моeм классе училась, и жила в доме напротив. Ее мать тоже родом из Польши, возможно, поэтому мы с ней и сдружились. Агнешка мне сразу понравилась – боевая девчонка, сильный характер, всегда с улыбкой на губах. Ко мне же она прониклась, потому что ей нравилось, как я со своими двухлетними двойняшками постоянно вожусь, но больше всего ее потрясло то, что я умею вязать. Даже заказала мне шапку с шарфом и носки, заплатив тридцать фунтов, хотя в магазине можно купить дешевле. Денег я не хотел брать, так как вяжу исключительно для успокоения нервной системы и ради удовольствия, но она и слушать ничего не хотела…
- Мама сказала, – как-то поделилась Агнешка, – что из тебя получится прекрасный отец. Говорит, мне у тебя многому стоит поучиться.
- О? Так ты поэтому со мной общаешься? Хочешь стать ‘прекрасным отцом’?
- Ха-ха, не совсем… – Агнешка прищурила лукавые зеленые глаза. – Дружу я с тобой, потому что ты мне нравишься.
- В каком смысле? – уточнил я, наивно лелея надежду, что интересую ее в романтическом смысле.
- Ты такой миленький, и одеваешься стильно, все эти твои мягкие свитера… у тебя изящный стиль, чистейшая, без единого прыщика, матовая кожа, меланхолическая улыбка…
- Какая улыбка?
- Меланхолическая… такая, как будто ты немного устал.
- А я не как будто, а на самом деле устал. Побегай за моими мелкими – к концу дня до кровати не доползешь.
- Мне это хорошо известно, но другие-то ничего о тебе не знают. Для них ты словно энигма…
- Энигма? – не понял я. – Шифровальная машина?
- Именно! Загадочный парнишка, несколько необычный…
- Почему необычный?
- А ты видел кого-нибудь ещё с такой крутой удлиненной стрижкой? Нет! Так моя мать стрижет только тебя, больше никого! Такого стиля нет ни у одного пацана на нашем потоке… На тебя многие смотрят, но не подходят, так как ты не такой, как другие и ни с кем не идешь на контакт. Ни с кем, кроме меня, – пояснила Агнешка, – что, в свою очередь, сильно повышает мою популярность и даже вызывает ревность у некоторых парней…
- Так вот ты какая, оказывается, корыстная негодяйка? На моем имидже решила нажиться?
- Да! – Ага с хохотом набрасывается на меня, подвергая жестокой щекотке. – Я нагло тебя использую! Хотя на самом деле, я к тебе так прикипела, потому что ты мне, как братик, которого у меня нет… ты такая милая булочка, которую так и хочется затискать до смерти от умиления!
Так ни с кем, кроме Агнешки за три года школы не сблизившись, я в пятнадцать лет отправился осваивать профессию столяра, но к концу первого года обучения понял, что при всей нужности и полезности ценнейших навыков это поприще совершенно не для меня.
Какое-то время я находился в растерянности, не зная, как поступить. Мать отвлекать не хотелось, – она выматывалась до предела, занимаясь малышами и подрабатывая в доме престарелых. Отчим тоже впахивал с семи утра и до десяти вечера, пытаясь обеспечить всем нам безбедную жизнь. Тогда-то, собственно, Ага, заметив мое упадническое настроение, настояла на том, чтобы я вернулся в школу и занялся подготовкой к экзаменам. Она же и с подработкой помогла. Устроила меня в салон своей матери.
Миссис Рамзи (мать Аги), оказалась весьма предприимчивой бизнес-леди. С мужем своим шотландским она успешно развелась, отсудив у него и дом, и приличную компенсацию, что позволило открыть небольшую парикмахерскую. За три года скромная цирюльня превратилась в полноценный салон красоты на восемь кресел, плюс предлагались услуги мастеров макияжа, маникюра, татуировки и пирсинга. В общем, на жизнь ей хватало, только от нагрузки нервы сдавали, так что периодически она закладывала за воротник, отчего дочка с ней ужасно ругалась.
Как бы то ни было, миссис Рамзи, несмотря на свой тайный алкоголизм, заведовала успешным салоном. Ко мне она всегда относилась по-доброму, оформила меня на вечерние смены и доверяла не только головы мыть клиентам, но и обучала тонкостям парикмахерского искусства, дававшегося мне на удивление легко.
Месяца через четыре меня уже ставили на стрижки, покраску, мелирование, колорирование и даже позволяли ассистировать в процедуре выпрямления волос. Кстати, по моему скромному мнению, химическое выпрямление ничем не сложнее мелирования, но стоит дофига – двести фунтов за сеанс… Непонятно, как женщины умудряются платить за свои желания быть модными и красивыми и при этом не окочуриваются с голоду?
С Агой мы за это время еще крепче сдружились. Она в том же салоне осваивала азы тату-мастера.
После работы и по выходным Агнешка у меня зависала частенько, с малыми помогала, уроки вместе делали. Делилась со мной всеми своими секретами и o парнях, и о подружках, заявляя, что ближе меня у нее никого нет. Я этому, безусловно, радовался, но, с другой стороны, понимал, что скорее всего на веки вечные останусь во френдзоне. Ага упорно отказывалась видеть во мне парня.
Могла на ночь глядя прибежать ко мне в слезах и остаться ночевать, так как миссис Рамзи вновь переусердствовала с вечерней выпивкой… Без ложных стеснений сидела со мной в моей постели и полночи выбирала в онлайн магазине различную одежду, включая миленькие бюстгальтеры и трусики, подробно расспрашивая, почему мне нравится та или иная модель. Дошло до того, что без моего одобрения она уже и не покупала ничего, мотивируя тем, что очень дорожит моим ценным мнением. Более того, когда ей все это доставляли по почте, она, ничуть не смущаясь, примеряла обновки, устраивая мне эксклюзивный показ мод.
В результате я смирился с ролью братика, булочки, бусинки… как только она меня ни называла… Однако когда ко мне вслед за ней стали приходить и ее подруги, наперебой рассказывая о своих любовных приключениях, я серьезно задумался, почему же они в упор не видят во мне парня? Собираясь на свои гульки, девчонки разукрашивались предо мной в боевую окраску, спрашивая: “Юджи, котеночек, лучше розовая помада или блеск? А я не как блядь выгляжу? А мне с этим бюстгальтером лучше вот такую маечку надеть или другую?”
Разумеется, я был польщен их дружбой, доверием и вниманием, хотя, честно сказать, порой до чёртиков злился, – какого, собственно, хрена? Почему ни одна из них не посмотрит на меня, как на представителя сильной половины?!
В один из таких вечеров случился незначительный инцидент… так, ничего сверхважного, но не обратить своего внимания на произошедшую во мне неожиданную перемену я не мог.
Девчонки, пролистывая страницы онлайн-магазинов, случайно (или намеренно?!) открыли сайт с мужским бельем, которое демонстрировали, разумеется, подтянутые парни. На девочек накатила волна дикого ажиотажа. Они тыкали пальцами в экран, выбирая, чей бугорок под трусами, задница и кубики на прессе им нравится больше, одновременно устраивая мне допрос, какие же из трусишек я нахожу наиболее привлекательными.
Я старался указывать на самые консервативные боксеры, хотя, к удивлению своему, вдруг осознал, что предпочитаю весьма откровенные и даже вульгарные модели. Особенно мне в душу запали кружевные серебристые хипсы, ягодицы в которых красиво чуть ли не до половины приоткрывались, а внушительного размера холм спереди выразительно подчеркивался.
У меня невольно щёки вспыхнули, и рот открылся… хорошо еще, что слюни не потекли. Подруженьки, увидев мою реакцию, весело засмеялись и тут же заказали мне эту вызывающую модель, требуя, чтобы я, как только их получу, устроил им стриптиз. Я тоже от души похохотал, но… вынужден признать, что при виде члена, крепкой задницы, рельефного живота и сильных, покрытых венами рук… что-то в груди моей девственной ёкнуло, и ниже пояса, кстати, тоже.
Удивительно то, что никогда раньше подобной реакции на мужские тела я за собой не замечал. Меня словно молнией шарахнуло. Что же это получается? Неужели я – поздно вылупившийся гей? Наконец-то к семнадцати годам решил проклюнуться? Да ну нафиг… бред какой-то. Насколько мне известно, пацаны-геи чуть ли не с детства знают, что им мальчики нравятся, а к четырнадцати так уж точно уверены, на кого у них стоит.
А мне, получается, пришлось благополучно дорасти до взрослого состояния, чтобы при виде мужской редиски в провокационных трусах у меня в паху что-то зашевелилось?
Откровенно признаться, я никак не ожидал нахлынувших на меня эмоций, понятия не имел, как на них реагировать и что думать по этому поводу. Поэтому решил вообще не заморачиваться, абстрагироваться от ненужной проблемы, а там, кто знает, может все пройдет, как детская корь, что мои двойняшки недавно переболели?
Обнадеживающим фактором являлось то, что девушки мне по-прежнему нравились. Определенно нравились! А раз так, то и геем я быть не могу… успокаивал я себя, но и полностью проигнорировать первый тревожный звонок, увы, не имел права. Гейский звоночек, будь он неладен, продилинькал… Дилинь-дилинь, дилинь-бом!
В школе учеба продвигалась гладко. Предметы выбрал себе творческие: английский, изобразительное искусство, бизнес, драматическое искусство… Высокий балл на экзаменах позволял мне поступить в универы Данди, Глазго или Абердина на отделение киноиндустрии, причем с довольно широким спектром выбора карьеры: от гримера – до актера со всеми промежуточными вариантами типа помощника сценариста, режиссера, актера голоса, звукорежиссера и многих других.
Точно я еще не определился, но понял, что меня притягивают только творческие профессии.
Школа меня приняла назад спокойно. Все буйные придурки отсеялись, остались только те, кто концентрировался на учебе, взрослые, вполне серьезные семнадцати-восемнадцатилетние парни и девушки. На меня по началу никто, как мне показалось, внимания не обратил. Хотя через пару недель я начал ощущать во взгляде некоторых парней признаки раздражения.
Сразу я не очень-то осознавал природу растущего недружелюбия, однако довольно скоро начал догадываться о ее причинах.
Всему виной была Агнешка с ее сворой девчонок, которые не просто окружали меня, а, в прямом смысле этого слова, налетали на меня, стоило мне появиться в классе. На переменах не отставали, на обеды постоянно ходили со мной, одного не оставляли ни на минуту, к тому же закидывали меня всякой ерундой, типа чипсов, напитков, печенья, шоколадных батончиков, в чем я, кстати сказать, не испытывал ни малейшей потребности, но отказать не мог, чтобы не обидеть нежных созданий…
Так что нет ничего удивительного в том, что парни, понаблюдав недельку за сложившимся безобразием, совершенно естественно не испытывали по отношению ко мне дружеских чувств, решив, что я узурпировал все внимание представительниц прекрасного пола.
Конец главы 1
Не забывайте комментировать и голосовать.
Автор: Ева