Глава 32 Я буду твоими объятиями
Автор: evaewart / Eva
Бета: fr-sagan
***
– Хм, интересно… – Том, прищурившись разноцветно сияющими глазками, внимательно посмотрел на Стана. – Стало быть, тебе срочно нужна моя помощь, поэтому я не могу сейчас зайти к Россу? Ой, Росс, прости, – он вновь заговорил в трубку, – я очень нужен Стану, но дверь открыта. Ты сам заходи и забирай из холодильника все, что душе твоей угодно. Хорошо?
– Да-да, спасибо, без проблем, зайду, – отозвался Росс. – Надеюсь, на этот раз вы удалитесь в спальню, и мне удастся избежать сцен сексуального характера с рейтингом 18+? Ох, зависть меня снедает, похлеще чем у Орфея… – подумал он, кажется, вслух.
В соседней квартире Том, закончив разговор, отбросил телефон на кресло.
Выжидательно уставившись на Стана, он чуть приподнял красивую бровь:
– Мистер Юанс, будьте добры, объясните свою позицию. Почему я не могу пойти к соседям и благородно спасти их от голодной смерти? Вам в лом позаботиться о людях?
– Не хочу, чтобы ты оставался с Россом наедине, – приблизившись, Стан мягко толкнул Тома в грудь, и тот, словно в замедленной съемке, полетел на диван, элегантно задрав ногу и взмахнув руками. Стан тут же приземлился сверху, с удивлением отметив отсутствие боли в животе. Упершись руками в плечи Тома, он придавил его под собой:
– Тебе настолько необходимо очаровывать всех подряд?
Обхватив затылок нависшего над ним Стана, Tом притянул его к себе чуть ближе:
– О? В чем дело? Ты мне не доверяешь?
– Доверяю, но жутко ревную. Моя ослабленная антибиотиками психика разгулялась и слабо контролируется – я тебя ревную к каждому столбу. Даже к Орфею.
– Ох и ничего себе? А к нему-то за что?
– А ты ему сигарету прикуривал и кофе чуть ли не изо рта своего поил, и массировал его плечи, и пиво с ним хлестал, и много с ним о жизни разговаривал, и волосы ему ерошил. А я все это время просто молча рядом сидел и мучился, каждое твое движение на себя примеряя… Кстати, к бобби у меня действительно нет доверия, он тебя сожрать готов в любой момент.
– Стан, если б ты только знал, насколько это мило звучит. Такие признания надо на диктофон записывать и несколько раз на день прослушивать – самое лучшее средство от депрессии.
– Мило?
– Да… и невероятно возбуждающе. Словно мне виагры в пиво подсыпали. В груди пожар, в штанах тоже. Надо срочно тушить…
– Без проблем, все мои огнетушители наготове, – склонившись, Стан накрыл губы Тома, с таким жадным наслаждением сплетая их языки, будто он лет десять не прикасался к сахару, и рот любовника являлся единственным источником сладости. Том, обнимая крепкое тело партнера и руками, и ногами, закрыв глаза от удовольствия, отвечал на поцелуй.
В этом момент щелкнул замок, входная дверь открылась, раздался звук размеренных шагов.
Кто-то неторопливо, словно озираясь по сторонам, прошел по холлу. Возле гостиной, по центру которой на диване любовники страстно поедали губы друг друга, шаги приостановились.
Мужчины, обвившиеся вокруг друг друга, замерли, спинным мозгом ощущая на себе тяжелый, порицающий взгляд:
– Бляять, опять бобби… – шепотом простонал Стан. – Как он умудрился так быстро сюда притопать? Всего ж секунду назад звонил…
– Так он ведь голодный, – тихонько, в тон ему ответил Том. – А голодный человек в поисках еды способен развивать космическую скорость.
– Да ёксель-моксель, сколько, блин, можно? – негодующе воскликнул Росс. – Вы издеваетесь? Лишь стоит наедине остаться, сразу же кидаетесь во все тяжкие, как кролики штата Кентукки? Вы хоть иногда разговариваете друг с…
Том не дал ему закончить тираду:
– Росс, блин, захлопнись! – рявкнул он, метко запустив диванной подушкой в голову излишне морализирующего копа. – Иди ты на… на кухню!
– А я туда и иду, только где она эта ваша кухня? Мне-то откуда знать?
– В самом конце холла, никуда не сворачивая, – вежливо объяснил Стан. – И, пожалуйста, закрой дверь в гостиную.
– Бобби – лицемерный засранец, – пробормотал Том, лишь только за Россом закрылась дверь. – Опять пристыдил нас, как маленьких.
– Тоже мне пуританин-утопист нашелся, – поддакнул Стан.
– Нет, главное, самому гонять на бешеной скорости, используя служебную сирену, так все в порядке, – Том негодующе моргал глазками, – никаких сомнений в правильности поведения, а нам, так лишний раз и обняться нельзя?
– Именно, – кивал Стан, поддерживая справедливые возмущения. – Когнитивный диссонанс налицо. Не водись с ним больше. Он неадекватный. И в машину его не садись.
– Откуда он вообще взялся на нашу голову? Стоит дотронуться друг ко другу, он сразу – бац, словно из-под земли, и давай нравоучения читать, аж настроение испортил. Ни стыда, ни совести… какое ему вообще дело, разговариваем мы или нет?
– Мы определенно разговариваем, – солидарничал Стан. – Но, к сожалению, не так много, как хотелось бы. У нас просто времени на это нет. Да и неважно – еще успеем наговориться. На пенсию выйдем лет этак в семьдесят*, тогда и поговорим, – поддерживая шутливый тон, ответил Стан. Однако Том, вдруг перестал улыбаться. Сев по-турецки, он сосредоточил на любовнике серьезный взгляд.
– Ты чего такой… – Стан почувствовал себя неудобно, испытывая затруднения с расшифровкой внезапно изменившегося выражения разноцветных глаз.
– Ты хоть сам-то понял, что сказал? – уточнил у него Том.
– Ну да…
– Думаешь, это смешно?
– Том, блин, опять? Что за перепады настроения? Я тебя уже боюсь. Как мои слова спровоцировали столь резкую перемену? Прошу прощения за свой вопрос, но… у тебя форма биполярного расстройства?
– Хех, по-моему, каждому свойственна та или иная форма биполярочки. Если она у меня и есть, то далеко не в тех пропорциях, чтобы госпитализировать. Другими словами – я в порядке.
– Тогда… в чем дело?
– Да особо ни в чем. Просто говоришь ты много всего необычного, а потом удивляешься, почему у людей такая странная реакция.
– И что же такого необычного я сказал?!
– Ага, значит уже и не помнишь… Ты заявил, будто мы с тобой разговаривать начнем на пенсии в возрасте семидесяти лет.
– Ну и? Разве это моя вина, что нам настолько увеличили пенсионный возраст?
– Дело в другом… как понимать подобные слова? Ты собрался со мной до пенсии жить? Это предложение? Или шутка? Или ляпаешь языком, особо не задумываясь над смыслом сказанного?
Стан мягко обхватил ладонями лицо Тома:
– Откровенно говоря, я не собирался затрагивать эту тему сейчас, но, почему нет? Время, похоже, пришло… – Стан сел напротив, неосознанно сжимая и разжимая колено и внутреннюю сторону бедра сидящего по-турецки Тома.
– Помнишь, ты недавно возмущался…
– Я возмущался?
– Еще как, прям рвал и метал из-за того, что они замедляют процесс усыновления. Вроде, дело бы пошло быстрее, будь ты… – Стан слегка запнулся, – женат.
Да, – кивнул Том, – предпочтение отдается женатым парам. А мне, хоть я ему родной отец, это долбанное предпочтение не отдается. По причине того, что я одинок. Звучит полнейшим бредом, но якобы, для ребенка в таком случае повышается степень какого-то там риска. Типа я ему могу навредить. Нормально, да? – Том недовольно хмыкнул. – Тут и так нервничаешь, а когда тебе подобной ахинеей мозги сношают… реально хотелось весь этот их гребаный офис разнести в щепки к едрене фене. Ан нет, пришлось сдержаться. Иначе бы мою кандидатуру на отцовство навсегда вычеркнули из списка.
– Значит, тебе нужно быть женатым?
– Не мне, а этим долбоящерам нужно, чтобы я был женатым.
– Так какие проблемы? Давай оформим отношения?
– Постой-ка… – Том испытывающе сканировал лиц Стана. Между бровями вновь появилась тревожная морщинка. – Что ты имеешь в виду? Поженимся? Я тебя правильно услышал? Ты всем подряд предложения раздаешь, когда людям помощь нужна, добросердечный ты наш?
Стан недоуменно моргнул. Признаться, он ожидал несколько иную реакцию:
– Не всем… Неужели обиделся?
– Ты предлагаешь мне заключить фиктивный брак? – в голосе Тома полностью отсутствовали интонации воодушевленной радости.
– Почему нет? Если тебе это действительно поможет, я готов… Как-то уж слишком настораживаешься. Ты против?
– Спасибо… – Том нежно и вместе с тем печально улыбнулся. – Я ценю твое желание помочь, но откажусь.
– По…чему? – Стан вдруг поперхнулся, точно сухарь в горле застрял.
Обоснования отказа отличались сдержанной лаконичностью:
– Если мне от тебя чего-то и не нужно… вообще-вообще не нужно… так это предложения фиктивного брака. Я смогу усыновить Ника и без подобных с твоей стороны жертвоприношений. Возможно, на это уйдет немного больше времени, но, поверь, я справлюсь.
– И чего ты прям такой ранимый весь? Нашел на что обижаться…
Более не принимая участия в разговоре, Том, поднявшись с дивана, отправился в ванную комнату. Он почти уж запер за собой дверь, однако Стан, несколько секунд сидевший с открытым ртом, вдруг весьма резвенько подорвавшись со своего места, без малейших припаданий на правую ногу, влетел за возлюбленным в ванную. Правда, сначала по дороге он успел открыть ящик секретера, быстро выхватить что-то оттуда и уж потом пулей ворваться за Томасом в ванную комнату, плотно закрыв за собой дверь.
– Так, стоп! – сжав плечи парня, Стан резко развернул его к себе. – Ты все не так понял. Совсем-совсем-совсем неправильно понял… но в этом нет твоей вины, просто я, когда нервничаю, превращаюсь в косноязычного придурка – очень плохо объясняю. Позволь мне начать сначала. Пожалуйста, выслушай… На самом деле, Том, я не тебе, а себе помогаю, наверное потому, что я, все-таки, ужасно жадный эгоист. Ты мне нравишься настолько… готов прибегнуть к любым методам, только бы привязать тебя к себе. Предлагать… официально предлагать брак рискованно – ты не воспримешь это серьезно и будешь прав. Несмотря на очевидную взаимную влюбленность, мы совсем недавно знакомы, мало друг друга знаем, и делать любого рода предложения по совместному проживанию несуразно, по-детски преждевременно, но… Я жутко боюсь, что через несколько дней, когда мне уже будет не нужна помощь сиделки, ты исчезнешь в неизвестном направлении. Я готов пойти на все, только бы удержать тебя, вот и предложил фиктивный брак. Думал, а вдруг ты воспользуешься предложением? Останешься со мной, а потом привыкнешь и уже сам не захочешь уходить.
Том сохранял молчание.
– Солнце, – Стан просительно заглянул в глаза, – когда тебе в любви признаются и предлагают руку и сердце, надо хоть как-то реагировать, иначе ты загоняешь признающегося в жуткие комплексы, от которых он и на пенсии не оправится… чего застыл, как перед Горгоной?
– А ты, оказывается, совсем не хромаешь… – то ли задал вопрос, то ли констатировал Том, постепенно возвращаясь из прострации.
– Да вот… со всеми переживаниями даже забыл, как шкандыбать, но давай не уклоняться от основной темы.
Растерянность во взгляде Тома придала Стану сил: в ситуации, когда земля из-под ног уходит и кажется, сам себе смертный приговор подписываешь, реакция растерянности от предмета твоего обожания далеко не худший вариант. Гораздо лучше насмешки, неприятия, злости или пренебрежения.
– Пожалуй, тебе лучше сесть… – чуть надавив на плечи Тома, Стан усадил его на закрытый стульчак унитаза. – Мне нужно многое сказать.
Опустившись на колени, он удобно разместился между ног партнера, смотрящего на него с высоты своего трона разноцветными глазами, наполненными до краев сложной эмоциональной гаммой.
– О… Ты решил мне сделать приятный сюрприз в виде классического успокаивающего минета? – наконец-то отреагировал Том тускло-загробной интонацией хриплого голоса.
Стан невинно улыбнулся.
– С удовольствием, в любой момент… правда сейчас я тут расселся по другому вопросу. – Стан вдруг аккуратно расположил на декоративном заглубленном прямоугольнике на передней части брюк… или же, говоря попросту, на ширинке штанов, или, если уж выражаться абсолютно понятно, на самом что ни есть причинном месте Тома, золотую серьгу с большим блестящим камнем по центру подвески:
– Возьми. Это тебе.
– Серьга? А где кольцо? Всегда думал, в таких случаях кольцо дарят…
– Пожалуйста, Том, не перебивай… Это очень ценный бриллиант. Стоит минимум восемьдесят тысяч фунтов. Когда он попал мне в руки, я безусловно обрадовался, но крыша у меня не слетела. Знаешь почему? Потому что к подобным вещам, которые сами по себе приходят ко мне… к ним я уже давно привык. Да, разумеется, ценю и держу очень крепко, но не испытываю никаких по этому поводу эмоций. Они меня не волнуют. Я родился и вырос в среде, где деньги генерируют еще большие деньги. Мне стоит сделать шаг в том или ином направлении – и это принесет мне доход. Такая судьба – везет в бизнесе. Но… мне никогда не везло с обыкновенным человеческим счастьем. Ни с друзьями, ни с любимыми. И только ты… Понимаешь?
Том отрицательно покачал головой: – Вижу, ты стараешься, но, честно сказать, пока я мало понял.
Стан продолжил:
– Ты и этот бриллиант пришли ко мне одновременно… Две случайные находки: такое может случится – раз за целую жизнь… Сначала ты ко мне нежданно-негаданно прицепился, запрыгнув на капот машины, а на следующий день эта серьга зацепилась за значок, который я вытащил из кучи хлама. Вы очень похожи. Два редчайших алмаза с единственной разницей: для меня этот камень с ценной огранкой, – Стан поднял серьгу за ушко, – не имеет никакого смысла. Я прекрасно проживу всю свою жизнь и даже не взгляну на него. Он так и пролежит в ящике секретера, пока я не отойду в мир иной… А ты для меня – бесценен. Хочу каждый божий день, сколько там мне уготовано, год или сто лет, смотреть на тебя, держать близко-близко… в самом сердце. Я не могу тебя потерять. И не потеряю! Уж поверь, когда дело касается драгоценностей или золота, я как тот, блять, гребаный Скрудж МакДак – никогда не отпущу. Я расшибусь вдребезги, но ты останешься со мной. Том, пожалуйста, будь моим.
– Чего-то я это… слабо соображаю… Ты мне сейчас предлагаешь заключить фиктивный брак? Чтобы мне Ника позволили поскорее усыновить?
Стан кивнул:
– Да, почти. С той лишь разницей, что брак я предлагаю заключить настоящий, – oн нервно сглотнул, точно пытаясь протолкнуть в пищевод тот самый, застрявший в начале разговора кусок сухаря. От выброса адреналина во рту пересохло, язык, как неродной, еле ворочался. – Понимаю, предложение слишком скыр… скыро… скоропалительное, но ты меня поставил в безвыходное положение – в общем, иду на таран и предлагаю тебе форму самого настоящего нефиктивного действительного брака. Том, давай жить с нашими детьми одной семьей.
– Охренеть, какая романтика… – пробормотал Том без малейшего намека на сарказм. – Никогда ни на секунду не мог предположить, что однажды мне мужик предложит руку и сердце… заперев меня в туалете и усадив на унитаз.
– Прости, я на самом деле боялся, будто ты от меня убежишь. Пришлось принять радикальные меры.
– …стоя на коленях, – продолжал словно в трансе Том, – еще и с бриллиантом у меня на ширинке.
– И не иначе. Все в соответствии с традиционными взглядами, приверженцем которых, насколько я помню, ты и являешься. Том… никого, кроме тебя мне не нужно… хватит молчать, ответь хоть что-нибудь. Хочешь семью со мной? Ты, я, Ник и Элли…
Неторопливым, но точным движением, словно в ритме танго, Том поднял серьгу, нащупал фактически исчезнувшую за несколько лет дырочку сбоку чуть оттопыренной мочки левого уха, натянул ее, сильно придавил острием застежки и, вновь проколов себе ухо, вдел серьгу.
Бриллиантовая подвеска ярко засияла в ухе, превращая Тома в принца из экзотической параллельной вселенной. Лишь по прищурившимся глазам можно было догадаться об испытываемой им боли.
Стан потерял дар речи, завороженно наблюдая за движениями гибких артистичных пальцев. От вида крупной рубиновой капли, проступившей на пронзенной мочке, Стан вздрогнул, его неожиданно бросило в жар, на висках заблестели мелкие бисеринки пота:
– О боже, Том… Ты ответил да?
Том кивнул, сверкнув алмазом:
– Я ответил да. Только прошу, не заставляй носить меня этот булыжник каждый день, а то останусь без уха. Оторвут к едрене фене. Просто подари мне один скромный бриллиантовый гвоздик – полкарата вполне достаточно. А в этом буду красоваться только в ночь на каждую нашу годовщину.
– Спасибо… спасибо, – придвинувшись к Тому, Стан нежно обнял его. – Завтра же с утра поедем к моему знакомому ювелиру, закажем твой гвоздик… и кольца заодно, – он мягко целовал брови, щеки, уголки глаз своего возлюбленного.
Обхватив губами окрашенную красным мочку, Стан осторожно вобрал ее внутрь горячего рта вместе с серьгой:
– Но сейчас, пожалуйста, не вынимай подвеску из уха. Оставь. Тебе очень идет, – слизывая сочащуюся кровь, невнятно, но чертовски жарко нашептывал он.
– Ох… – возбужденный вздох вырвался из груди Тома. – Если ты будешь настолько обалденно дезинфицировать каждый мой пирсинг, а… мм, я, пожалуй, себе еще в нескольких местах проколю…
—
К тому моменту, как Орфей, настоявшись под горячим водопадом, полностью освободив чертоги своей памяти, без единой мысли в голове, выполз из душа, Росс весьма оперативно доготавливал сочный омлет с ветчиной и сыром. На соседней конфорке кипели тушеные грибы в масляном соусе.
Вдыхая запах еды, Дэйв, заворачиваясь на ходу в черный банный халат Тома, уселся на высокий барный стул:
– Пахнет хорошо… – прокомментировал он, наблюдая, как Росс с закатанными рукавами и кухонным полотенцем через плечо сервировал шкворчащий, только что приготовленный ужин по тарелкам.
– Надеюсь, по вкусу тоже будет ничего, – скромно ответил он.
– Вряд ли мне удастся хоть что-то съесть, прости.
Росс поставил перед Дэйвом наполненную едой тарелку:
– Я понимаю, тебе пришлось пройти через стресс, но постарайся поесть… выглядишь слишком уж утонченно богемным.
– Звучит почти как комплимент… – Дэйв вяло улыбнулся. – На самом деле, у меня всегда был хиленький аппетит, а сейчас так и вообще исчез. Последний раз ощущал вкус еды, когда меня Стан стейком угощал в ресторане гольф-клуба.
Росс без малейших комплексов деловито вложил вилку с насаженным на нее соблазнительным кусочком омлета в покрасневшую после душа руку музыканта:
– Ты ведь артист, люди влюбляются не только в твою музыку, но и во внешность. Если будешь так отчаянно забивать на свое здоровье, тебя фанаты любить перестанут.
– Да мне, собственно, вообще пофиг любят они меня или нет, – хмуро ответил Орфей, но кусок омлета все же отправил в рот. Брови парня, удивленно подпрыгнувшие вверx, указывали на то, что вкусовые рецепторы у него похоже еще не до конца атрофировались.
Трапеза проходила спокойно в атмосфере немногословности. Парни, каждый по-своему, расстроенные, уставшие после насыщенного дня, предавались собственным мыслям, периодически нарушая молчание незначительными бытовыми фразами типа:
(Дэйв) – Передай нож…
(Росс) – Держи.
(Дэйв) – Спасибо.
(Росс) – Тебе чай или кофе?
(Дэйв) – Лучше просто воду… Горячую… с лимоном.
(Росс) – Лимонов у нас нет, но могу нарезать яблоко.
(Дэйв) – Режь.
С чувством радостного удовлетворения Росс оценил пустую тарелку своего горемычного приятеля. Страдающий полным отсутствием аппетита музыкант, съев всю предложенную ему порцию, принялся за горячую яблочную воду.
– А здесь есть что-нибудь сладкое? – отпив несколько глотков, поинтересовался Дэйв.
– Есть плитка шоколада… правда черного. Интересует?
– Интересует, – кивнул Дэйв. – Душа срочно затребовала, аж трясется вся в конвульсиях.
– Если душа требует, отказывать нельзя, – Росс, не вставая со своего стула, дотянулся до холодильника, извлек оттуда тонкую шоколадную плитку, открыл упаковку и, разломив черную сладость на квадратики, придвинул по гладкой поверхности стола поближе к Орфею. Сам же, собрав использованную посуду, начал загружать посудомойку.
Уткнувшись подбородком в ладонь, Дэйв, наблюдая за ладной фигурой бобби, неожиданно для себя погрузился в состояние душевного комфорта. Особенно сноровистые, оголенные по локоть руки мужчины привлекали его внимание.
Закончив с ужином, Росс, как и обещал, отвел Дэйва в спальню, уложил в постель еще и одеяло подоткнул, чтоб ему уютней спалось.
– Тебе жалюзи закрыть?
– Нет, пусть остаются открыты… Я люблю лунный свет.
– Ну и напрасно, полная луна порой оказывать на психику неблагоприятное действие. Может усугубиться чувство тревоги, беспокойства. А тебе нужно спать. Судя по темным кругам под глазами, которые Том так успешно спрятал макияжем, ты плохо спишь.
Неожиданно Дэйв порывисто схватил руку бобби.
– Росс…
– Да?
– Тебе когда на дежурство?
– Через четыре часа.
– А ты не мог бы эти четыре часа спать здесь со мной?
– Это еще зачем?
– А затем… даже если ты и закроешь жалюзи, я фиг усну. Гребаная тревога и беспокойство, и куча дурных мыслей, а с тобой… спокойно. Ложись рядом. Кровать большая, обещаю не приставать.
Ямочка на левой щеке Росса очаровательно вспыхнула:
– Ну ты, блин, как маленький, ей-богу… – он лег поверх одеяла. – Хорошо, переночую здесь… Руку отпустишь? Мне надо установить будильник.
– О… прости.
Некоторое время Дэйв честно старался уснуть, но проиграл в неравной борьбе с бессонницей.
– Росс? – вновь позвал он.
– Мм?
– Спой мне колыбельную, ты обещал… я уснуть не могу.
– Сейчас отвешу тебе пендель, – сонно ответил бобби, – и уснешь, как миленький… – придвинувшись ближе, Росс, обняв Дэйва за тонкую талию, прижал к себе. Буквально через минуту он почувствовал – дыхание парня стало спокойнее, ровнее, глубже. Очутившись в надежных руках Росса, Орфей наконец-то погрузился в крепкий сон.
***
Заметки автора (сноски):
На пенсию выйдем лет этак в семьдесят* – пенсионный возраст для мужчин и женщин в UK 67 лет. (ужас… еще пахать и пахать 0_о)
***
Конец
Не забывайте комментировать и голосовать.
Автор: evaewart / Eva
*** *** *** ***
Как-то незаметно дописала историю. Начала продумывать ее и работать над пробными главами в конце августа, публиковать с января и закончила в начале мая. Девять месяцев… и ребеночек родился ))
Безмерно благодарна редактору и всем-всем, кто писал мне и поддерживал. Спасибо.
С любовью к моим читателям, Ева.