Глава 13 Уже не маньяк и еще не принцесса
Автор: evaewart / Eva
Бета: fr-sagan
***
– Если я поддамся на твое очарован… мм, на твои уговоры и позволю тебе общаться с мальчиком… – продолжал Стан. – Ты хоть догадываешься, какая на меня ложится ответственность? Ведь на самом деле, одному богу известно, кто ты. Может, маньяк-педофил, нервный, неуравновешенный тип? Нет, прости, я не могу подвергать Ника такому риску.
Порывисто обхватив плечи Стана, Том остановил на нем умоляющий взгляд:
– О чем ты? – прохрипел он своим сорванным голосом. – Что за ахинею несешь? Ты же сам читал все мои рекомендации. Какой из меня маньяк?
Дернув плечом, Стан скинул с себя руки Тома:
– Самый что ни на есть маньячный маньяк. Ты уже забыл, как напал на меня возле школы? Полагаешь, это пример поведения адекватного взрослого человека, всеми силами старающегося вернуть своего сына? Я ведь тогда реально подумал будто ты сбежавший из психушки пациент.
– Ты все-таки жутко злопамятный. Я ведь уже извинялся за тот случай, – в хриплом голосе послышались нотки укора. – Мы совсем недавно говорили на эту тему, и я тебе все объяснил. Неужели так сложно понять? Да, признаю, в тот момент я мощно лоханулся, но тогда у меня и впрямь небольшое помутнение произошло.
– О да, разумеется, такое, совсем незначительное, малюсенькое помутнение, при котором необходимо проявлять себя невменяемым гамадрилом, решившим во что бы то ни стало навалить кучу в центре стола в гостиной, и при этом особо не переживать, ведь для этого наверняка была соответствующая и реально важная причина, а потому все войдут в положение, простят и даже обнимут и расплачутся от сочувствия. Я правильно понимаю?
– Я был на срыве! Думал, сына своего никогда не найду, никогда с ним не встречусь. Со мной ничего подобного раньше не происходило: обычно я спокойный. Социальные службы изучили все мои файлы и не нашли к чему придраться. Никакого криминала за мой не числится. Я надежен, ответственен и абсолютно неопасен. Согласишься ты мне помочь или нет, а через пару месяцев я все равно получу официальное разрешение на встречи с сыном. Только для меня каждый день без возможности видеть своего ребенка – словно ножом по сердцу. Он ведь растет… Так быстро растет! Мне хочется общаться с ним здесь и сейчас. Стан, ты же и сам все прекрасно понимаешь, ну будь ты, блять, человеком!
– Хорошо… допустим, я соглашусь. А ты подумал, как объяснять твое присутствие моей дочери и Нику? Сказать, что ты самый мой лучший в мире друг, который вдруг поселился по соседству? Сразу видно – у тебя ноль опыта с детьми. Хоть они и мелкие, но, знаешь, какие умные… и ушлые. Обманывать их не так-то и легко.
– А зачем их обманывать? Боже избавь. Скажем правду: я твой сосед, хороший знакомый еще и строю у тебя перед домом суперкрутой спортивный городок. Уверен, они данную информацию воспримут на ура. Организуем какую-нибудь интересную поездку, я тебе буду помогать, – одному быть за рулем и за детьми смотреть крайне утомительно. В общем, ты мне только дай шанс, а там я уже найду путь к сердцу своего сына.
Говоря откровенно, Стан счастью своему поверить не мог. Неужели это правда? Вот так поворот… В течение многих лет он никому не бросил вслед заинтересованного взгляда, и тут – на тебе. Человек, впервые за долгие годы понравившийся ему, вдруг оказывается у него в доме? Боженька в ладошке подарочек принес и в кресло гостиной усадил… Да лишь от одного этого можно с ума сбрендить, излишне обрадовавшись! Однако доставка неожиданных и, заметьте, весьма приятных подарков продолжается. По невероятному стечению обстоятельств, сын Тома – самый близкий друг дочери.
Вдобавок ко всему его сейчас со слезами на глазах упрашивают о весьма деликатном одолжении? Хм, дайте-ка подумать… соглашаться или нет?
С одной стороны, неразумно впутываться в чужие проблемы, а с другой…
Бог ты мой, а почему нет?! Он же так чертовски похож на Айка. Да сложившейся ситуацией грех не воспользоваться!
– Поверь, мне хочется помочь тебе, – начал Стан. – Правда, хочется, но…
– А можно без вот этих твоих “но”, – мягко прервал его Том. – Начало предложения было очень многообещающим, поэтому лучше на нем и остановимся: ты хочешь мне помочь, и ты мне поможешь. Точка.
– Нет, Том, мне трудно сразу принять решение… Нужно подумать.
– Конечно, полностью понимаю тебя: нам необходимо освежить горло пивом и хорошенько все обмозговать, – откупорив холодную банку, он подвинул ее Стану.
– …мм, к сожалению, я не пью пиво из банок.
– Надо же, какой привереда, а из чего же ты его пьешь?
– Из пивных бокалов.
– О? Сразу видно, мальчик из аристократической семьи. Таких больше нет. Можно я с тобой селфи сделаю? На память об вымирающем виде? – рассмеялся Том. – Ладно, шучу-шучу, подожди минуту, принесу тебе фамильный хрусталь, у тебя, я заметил, весь сервант им забит.
Поднявшись, Том уверенно подошел к одному из трех старинных шкафов для посуды и, открыв стеклянные створки, восхищенно свистнул:
– Бог ты мой, какая красота! – он извлек из недр серванта на свет божий бокал-кубок. – А вот этот словно материализовался из шедеврального натюрморта Виллема Хеда*[1]. “Бокал в компании с дичью и рыбой”. Или с пирогом, с фруктами и черепом? Фиг знает, подзабыл…Неужели и впрямь восемнадцатого века?
– Семнадцатого, – уточнил антикварщик.
– О… Думаю, лучше его помыть, дабы уберечь тебя от какой-нибудь бубонной чумы, – сообщил Том, удаляясь на кухню. Вернувшись через минуту, он наполнил бокал до краев темным Гиннесом и, поставив на стеклянный костер*[2], аккуратно подвинул к Стану.
– Прошу, сэр, ваша пинта.
– Премного благодарен, – с улыбкой, в тон ему ответил Стан, наслаждаясь глотком черного освежающего напитка.
“Офигеть, мало того, что мне тут пива налили, так еще и бокал помыли, до блеска натерли, от чумы спасли… Айк никогда бы подобного не сделал. Ни-ког-да. При всей моей любви к нему – эгоистичный засранец был; мог лишь принимать,” – невольно вновь воодушевляясь, про себя отметил антикварщик.
Откровенно сказать, особым желанием принимать участие в авантюре садовника Стан не горел. Разум, всеми своими ногами опираясь на прошлый опыт, резонно увещевал: “Остановись, старый озабоченный козел, неужели не видишь очевидного? Тебя нагло используют в своих целях. Используют ! А ты, глупенький, обольщаешься ложным вниманием. Ждать внезапных романтических чувств от мужика, представляющего из себя слегка усовершенствованную версию Айка, к тому же навалявшего тебе по роже, глупо и инфантильно. Тебя как дурачка деревенского разводят, а ты и рад, дубина”.
С другой стороны, тот же разум, при одном лишь взгляде на Тома, растекался кипящей лужицей: “Айк – значит удовольствие! – растеряв всю свою расчетливость, холодность и ясность, твердил он. – Оргомное удовольствие, без которого твое бренное существование не имеет ни малейшего смысла! Хватай его, свяжи покрепче и держи при себе! Ты столько лет без тепла и любви. До конца жизни собираешься перебиваться редкими случайными связями?! А тут он вот, практически подарочек с бантиком… Версия ведь и впрямь усовершенствованная! Руки на месте, талантливый, все может, жены нет, один ребенок уже есть, за вторым вряд ли побежит вслед за юбкой, фигура… – отпад головного мозга, а еще… ох, черт, хочу-хочу-хочу!”
Заблудившись в играх своего противоречивого сознания и не в состоянии игнорировать полный ожидания взгляд умопомрачительных разноцветных глаз, Стан спонтанно принял оптимальное решение. Кстати, довольно типичное для многих, застрявших на распутье: ни о чем не думать и плыть по течению.
Уткнувшись подбородком себе в ладонь, Стан какое-то время молча наблюдал за взирающим на него с надеждой соседом. Он был готов играть в глазелки до нового пришествия, но прекрасный мужчина, сидящий напротив, нетерпеливо ждал ответ.
– Вижу, ты вряд ли отступишь… даже если я тебе откажу. Я правильно понимаю?
– Да, – закивал Том. – Ты удивительно тонко прочувствовал ситуацию.
– В таком случае предлагаю следующее: ты начинаешь работу над нашим проектом, я наблюдаю за тобой в течении нескольких дней. Если проявишь себя, как человек хорошего характера, который ни на ком не срывается, не орет на всех благим матом, ни рабочим, ни прохожим морды не бьет, если при этом меня удовлетворит качество твоей работы – я соглашусь с предложением и буду способствовать твоим встречам с Ником. Однако о нашей договоренности никто не должен знать; скомпрометируешь себя каким-либо образом – я отступаю в сторону. Более того, если мне не понравится твое поведение – наше соглашение полностью теряет силу, вплоть до расторжения аренды. Другими словами, ты отсюда уйдешь.
– Ты ж меня, можно сказать, железной хваткой за яйца схватил еще и скрутил их жестокосердно, аж не рыпнуться… Если не буду соответствовать твоим высоким ожиданиям – пиздец мне, сына не увижу. Я еще толком отцом стать не успел, а уже чувствую всю боль жертвенной родительской любви! Тебе не стыдно так откровенно, ни грамма не смущаясь, манипулировать моими отцовскими чувствами?
Стан невозмутимо пожал плечами:
– Ни капельки не стыдно. Я свои условия выдвинул. Можешь соглашаться с ними, либо же нет, дело твое. В общем, возвращайся к себе и думай. Как решишь, дашь ответ. А я устал и хочу спать. Всего хорошего.
– Ох и ни хрена себе расклады… Стан – ты жуткий шантажист. Прям, можно сказать, перекрыл мне кислород. A домой меня выгонять – верх неприличия. Мы ведь только-только пиво открыли. Разве порядочные люди так поступают?
– Не борзей, – слабо отозвался Стан. Нужно было поскорее избавляться от соседа-очарователя… и прежде всего потому, что избавляться от него совсем не хотелось. Наоборот, уже несколько минут Стан буквально сгорал от желания обхватить это милое скуластое лицо и изо всех сил тереться своими щеками об успевшую отрасти с утра однодневную колкую щетину… Оххх, у него аж в глазах помутнело от собственной необузданности. Хотя, скорее всего, размытость очертаний окружающей действительности была спровоцирована возобновившимися проколами в правом боку, терпеть которые становилось все труднее.
– Ладно, дай-ка подумать… – Том неторопливо отпил из банки. – Значит, не сквернословить, лица прохожим не бить, а просто спокойно заниматься своей работой? Даже и не знаю… Будет, конечно, сложно, но ради своего ребенка – я очень постараюсь справиться с твоими условиями.
– Ну, дай-то бог, желаю успехов. А теперь тебе и впрямь пора. Не смею задерживать. Спокойной ночи, – в очередной раз попрощался Стан. Ему даже мысли давались с болью. Хотелось поскорее остаться одному.
Стан почему-то уверил себя в том, что лишь ландшафтник оставит его в покое, боль тоже уйдет вместе с ним. Испарится, словно ночной кошмар.
Не собираясь выполнять настоятельную рекомендацию, Том, облокотившись на стол, внимательно заглянул в глаза Стана: “Надо же… Оказывается, они совсем не черные, – с удивлением для себя отметил Том, – а серые… Темно-темно серые, точно два сверкающих озера в сумерках”.
– Послушай, Стан, – чуть прищурившись, Том рассматривал бледное лицо напротив, – глазки у тебя какие-то странные сегодня.
– Хах, кто бы говорил про странные глазки, – хохотнул Стан, несмотря на очередной спазм в животе. – Ты на себя в зеркало вообще смотрел? Нелепо слышать подобное от человека с гетерохромной аномалией.
– Не, мужик, с тобой явно что-то происходит. Глаза твои меня настораживают. Слишком уж блестят, будто адреналина обожрался. Более того, всего минуту назад ты красный был, как свёкла, а сейчас – бледный с зеленоватым оттенком… Тебе реально к врачу надо.
– Да все со мной нормально, просто живот слегка скрутило. Нужно выспаться нормально – завтра буду, как огурчик… Иди уже! Поверь, ты уйдешь и мне сразу же легче станет.
– И с чего ты это взял? Каким образом мое присутствие или отсутствие влияет на твои приступы? Если ты настолько боишься парамедиков, обойдемся без них. К черту неотложку. Я сам отвезу тебя, нам всего-то минут двадцать до приемного отделения скорой помощи.
– Не поеду, – пробубнил в ответ Стан, схватившись за живот, – со мной – оой… полный порядок. Приступ закончится, лишь только оставишь меня в покое. Понимаю – это странно звучит и не объясняется научно, но, поверь, проверено неоднократно. Первый раз мышцу заклинило в тот день, как мы с тобой встретились возле школы, потом, когда ты вещи перевозил сюда в фургоне, а сейчас вот опять свело, стоило тебе начать ломиться в мою дверь… Сам видишь – прослеживается определенная… ай-ай-яйй, закономерность.
Слушая объяснения антикварщика, Том поначалу честно пытался найти в них смысл, но вскоре понял – плохо дело… Станли Юанс определенно тронулся мозгами от боли.
“Пора спасать бедолагу, иначе ведь точно копыта откинет у меня на глазах”, – возник в голове у Тома тревожный, но вполне реалистичный прогноз.
– Отрадно, конечно, что я имею на тебя столь значительное влияние, – произнес он вслух, – но вместе с тем немного обидно… Обвинять кого-нибудь в собственных бедах порой необходимо, я все понимаю: так легче жить, однако ставить мне в укор приступы собственного аппендикса? Борзежь чистейшей воды. Впервые сталкиваюсь с подобными претензиями в свой адрес.
К сожалению, при всем своем желании одержать верх над назойливым соседом, все толковые аргументы, увы, исчерпались:
– А-а-а, мм… ауч, просто уйдиии… – жалобно скулил Стан.
Неожиданно для себя Том вдруг осознал, вот уже несколько минут он с тайным удовольствием наблюдает за красивым телом, в корчах извивающимся на диване. Не слушая более никаких отговорок, Том подошел к страдальцу и, обхватив за талию, решительно поднял с дивана:
– Быстро в больницу!
– Что ты себе позволяешь? – возмутился Стан. – Оставь меня в покое! Убирайся на свою половину. До свиданья, уходи, отстань!
– Прости, бога ради, но это именно то, чего я делать не намерен. Ты у меня тут с минуты на минуту от перитонита коньки в угол откинешь, а мне потом всю жизнь с чувством вины жить? Нет уж, поехали в больницу!
– Не хочу!
– А придется! Будешь сопротивляться, я тебя на руки возьму и как невесту понесу. Понял? Не на спине, а на руках, – с угрозой повторил он. – И, если кто-нибудь нас заметит, пусть тебе будет стыдно! Может ты плевать на себя хотел, но лично у меня нет желания терять такого замечательного соседа-красавца, арендодателя, заказчика… который к тому же по совместительству отец лучшей подруги моего сына. Да ты мне почти родственник! Так, давай-ка, на выход… шевели булками, сопротивляться бессмысленно, – уговаривал упрямца Том, пытаясь вытолкнуть его в дверь.
То ли рези в животе становились нестерпимыми, то ли Стан и впрямь испугался угроз соседа: кто знает, может реально на руки подхватит и потащит, словно принцессу? С него станется, шальной ведь… В общем, более Стан не брыкался, позволив довести себя до машины. Хотя “довести” – весьма обтекаемое слово для описания сего действа – со стороны создавалось впечатление, будто с поля боя тащат раненного солдата, готового в любую секунду пасть героической смертью.
***
Заметки автора (сноски):
из шедеврального натюрморта Виллема Хеда* [1]- Хеда, Виллем Клас (Willem Claesz (Claeszoon) Heda) (14 декабря 1593/1594, Харлем — 24 августа 1680/1682, там же) — голландский живописец, мастер натюрморта. Этого живописца семнадцатого века называют одним из основоположников и первым мастером голландского «аристократического» натюрморта. (загуглите, коллеги… не пожалеете 🙂
***
поставив на стеклянный костер*[2] – костер, ударение на [О] (англ. coaster) – это подставка под бокал, кружку, стакан. Небольшая круглая или квадратная подложка из стекла, дерева, спрессованного картона.
***
Конец главы 13
Не забывайте комментировать и голосовать 🙂
Автор: evaewart / Eva